При каждой встрече сестренка внимательно в меня всматривается.
Она считает, что печальной я стала после 12 января, когда на моей руке навечно появилась птица.
Ну, в чем-то она права, именно в то ебаное 12 января я стала унылым говном печальной, но сейчас-то, сейчас это уже никак не относится ко мне.
Это как взрослые люди перестают любить, скажем, мороженое. В детстве вот готовы были лопать его в любой холод и в любых количествах, и вместо обеда. А сейчас - нет. И дело не в том, что они знают, как полезно на обед есть обед, а не мороженое; не в том, что боятся простудиться зимой. Ангина тут вовсе ни при чем. Просто они не хотят.

Нет, не очень удачный пример.

Наверное, это как моя детская привычка откусывать от всякой вкусной еды огромные куски, сколько в рот влезет. Чтобы уж если отнимут - то все равно у тебя полон рот, ну и поскорее, поскорее схавать, вкуснятина - хорошо, а много вкуснятины - лучше. Как это - смаковать маленькими кусочками? Слово "Смак" даже звучит так, как огромный кус! СМАК! И однажды произошла закономерность. Они все время случаются, твари. Я подавилась. Чуть душу богам не отдала. Помирать неприятно, особенно когда тяжко. Особенно, если ту помираешь как дурак-обжора. Особенно, когда никто потом не догадается, что ты красивая девушка. Потому что ты пунцовая, с раздутыми щеками, в слезах, некрасиво раскрывающимся ртом, судорогой сведенными подбородком и шеей, потная, скрюченная. И с половиной шаурмы во рту. Вторая, блядь, половина шаурмы на платье.
Я с тех пор предпочитаю откусывать осторожно. Но если первое время я не могла толком ничего проглотить, да и просто боялась шаурмы подавиться, то теперь я просто нахожу это удобным, полезным и приятным.

И опять не совсем пример удачный...

Я все к тому, что сейчас я не потому, не по тому 12 января печальная, я просто теперь не беззаботно веселая. Типа, взрослая. Наверное.
странно даже как-то предполагать, что столько лет я страдаю по одному предмету)))